Лестница, когда-то крашеная, была исхожена до голого дерева, и, намылив веник, наступив на него босой ногой, Аннушка выскребывала добела ступенечки, каждый узор вокруг сучочков обнажался, как гравюра, приятно пахло чистым, мокрым деревом, и сама Аннушка светилась оттого, что делала доброе дело.
Нина Вильгельмовна, если была дома, непременно присутствовала при сем — стоит со своей папироской, глядит из сизой наволочи дыма и скажет бывало: — У тебя красивая ножка, Аннушка. Очень красивая.
— Задумается и добавит как бы про себя: — Ты будешь счастлива, детка, тебе дано все. Выбежала Аннушка на крыльцо отжать тряпку, ветерок овевает разгоряченное лицо. Вдруг Горощиха со своей лестницы: — Что ты горб гнешь на немчуру?! Нанялась, або так, за здорово живешь? Малой, бездельник, в трубу глядит, якого-сь рожна на небе ищет, а ты им пол моешь ни за што, ни про што... Эх! — Она гневно покачала головой.
0 коммент.:
Отправить комментарий